Рубрика: Блог

 

Давайте представим себе без преувеличения анекдотическую ситуацию, в которой водитель, выезжая на маршрут, получает такое, например, задание: «Вы должны за время работы соблюсти следующие пункты правила дорожного движения…». И — перечень пунктов…

И ни слова о цели поездки, куда или откуда, что или кого перевезти, доставить…

Очевидно, что дорожное движение существует в мире человека не для соблюдения ПДД, у него есть иная социальная функция (при всем моем глубочайшем уважении к правилам дорожного движения, без которых исполнение этой главной социальной функции просто не осуществимо)…

А теперь давайте по аналогии представим себе ситуацию, в которой кто-то из нас с вами, готовясь к выступлению или написанию текста, говорит себе: «Так, я должен обязательно соблюсти нормы произношения безударных гласных в первом предударном слоге или нормы правописания безударных гласных в корне…». При всем моем — с молоком матери (как рожденном в семье профессоров-русистов) усвоенном — почтении к орфографическим и орфоэпическим нормам мне очевидно, что мы участвуем в социальном взаимовоздействии, которое мы застенчиво именуем коммуникацией, не для соблюдения норм русского литературного языка.

И точно так же, как успех поездки связан с доставкой чего-то или кого-то в нужный пункт, так и успех моего текстового воздействия на собеседника не сводим исключительно к соблюдению упомянутых норм, а зависит от того, сумел ли я убедить собеседника в чем-то, что мне кажется верным.

Я пишу это для того, чтобы обсудить вопрос о том, не слишком ли мы упрощаем проблему защиты русского языка, сводя эту защиту исключительно или преимущественно к обеспечению соблюдения его норм?

Тем более, что русскому языку (подчеркну именно языку, а не речи, о которой разговор особый) ничего не угрожает: он надежно защищен самим существованием многомиллионной армии носителей, живущих в великой державе — России — и за ее пределами.

Язык — это арсенал, конструктор, кладовая, сокровищница, из которой каждый из нас — в меру своего уровня образования, культуры, социальной зрелости, уровня владения языком — черпает срЕдства, из которых он строит свою речь. А еще точнее — свои тексты, устные и письменные. Все мы с вами текстостроители, именно с их помощью мы влияем на собеседника, который в ответ воздействует на нас.

Так что если и есть от кого защищать наш с вами русский язык, то только от нас же с вами, которые из богатейшей сокровищницы великого и могучего — и это не штамп — русского языка, выбирают то, что каждому соразмерно…

Наша речь, наши тексты таковы, каковы мы с вами. Язык тут не виноват.

Если у человека возникает позыв назвать учебное учреждение «домом детской коллаборации», а у другого иное нечто — «предуниверсарием», то защищать от них нужно нас с вами. Понятно, что если язык счел возможным заимствовать какое-то слово для какой-то профессиональной группы, то помешать ему мы не сможем. Но вот держать этот профессионализм «при себе», то есть в рамках своего профессионального же круга, заставить можно и нужно. И дело это очень нужное и богоугодное. Надпись «Schaschlyk» на шашлычной в русском городе – несомненный  позор, в котором виноват не язык, а люди, которые его используют. Недавний достаточно забавный пример из личного опыта, когда в меню отличного ресторана наткнулся на раздел «Соуса»… Позор! На кухне говорить так можно, наверное, но со мной — не надо.

Чуть не сбился на то, против чего собрался бунтовать. Нет, надо держаться, хотя оппонент очень силен. И это не какие-то внешние враги, которые навязали нам такое видение (хотя думать так очень соблазнительно). Это — следствие той научной парадигмы, которая доминирует в современной русистике.

Глупо и преступно отрицать насущную необходимость правильности нашей речи (и дорожного движения). Но не ради соблюдения норм мы говорим и пишем. У речи иная функция: речь обеспечивает нам возможность соучастия в непрерывном социальном взаимовоздействии, которое происходит в самых разных ситуациях с самыми разными собеседниками.  Надо отдать должное без преувеличения великому и могучему русскому языку: он истово  выполняет свой долг и дает говорящему и пишущему возможность  выбора из безграничного набора средств выражения наших мыслей. Но ЧТО мы выбираем зависит только от нас.

Не разобрать слово, а выбирать слова!!  Вот чему мы должны учить в школе (я всегда с ужасом смотрю на требования уметь разбирать языковые единицы: но мы же не разбираем наши автомобили вместо езды на них).

Поэтому мы должны относиться к правильности и чистоте нашей речи (не языка!) не как к цели, а как с средству. И тогда наше праведное стремление защищать наш великий язык обретет более полное и адекватное содержание.

Нет на все случаи и на все ситуации единожды правильной  правильности: меня поразила история, случившаяся с беспилотным автомобилем, который наехал на пешехода. У него была возможность избежать наезда, выехав на тротуар. Но в его навсегда заданной правильности не было такого варианта поведения.

И находясь на ЛБС, я вряд ли буду литературен!!! В реальной речи может быть использован предельно широкий спектр языковых средств. Это надо осознавать и этому нужно учить.

Да! Учить переводу с русского на русский! Это и есть знание языка.

Итак, я не против правильности речи. Я за более глубокое осознание того, что от нас требует жизнь в благородном деле защиты нашего великого языка. И за более критическое отношение к мифам: мифы удобны, они способны оказывать мощное седативное воздействие… Но они не работают так, как нам сегодня надо.

Наше героическое время — это время ломки уютных парадигм. Кто мог представить до 2022 года, каковы на самом деле будут современные нам боевые действия с обилием БПЛА в воздухе и на воде? А ведь кто-то наверняка об этом говорил. Но … не был услышан…

 

Ссылка на публикацию статьи в «Литературной газете»

https://lgz.ru/article/etyud-o-zashchite/

 

Недавно заходил на сайт Общественной палаты Крыма. Делаю это регулярно, ведь новости там обновляются едва ли не ежечасно.

Смотрел последние публикации и обратил внимание на свою достаточно старую публикацию «Сон разума рождает чудовищ», посвященную извращенному толкованию понятия «родной язык» некоторыми чиновниками…

И еще раз подумал, насколько языковые вопросы остаются актуальными. И насколько опасны попытки решать эти вопросы, не осознавая драматических последствий. Написал последнюю фразу и подумал, что еще более опасны те же попытки, но предпринимаемые с четким осознанием последствий…

Я — о «языковом законе» на Украине.

И о том, как «уютно» было бы нам, крымчанам, жить в родном русскоязычном Крыму, если бы не март 2014 года.

Ссылка на источник

Я долго размышлял, как назвать эту статью. Поводом для ее написания стало очередное известие о том, что в ряде украинских областей решено полностью отказаться от использования русского языка в публичной сфере.

Надо отдать должное нашим соседям: они весьма и весьма последовательны в своей языковой политике, отъявленно деструктивной по отношению к русскому языку. Другое дело — насколько это решение утопично и реализуемо. И мотивы ясны: «Чей язык — того и власть!!!» — сложно не согласиться с этим высказыванием одного из тех, кто ратует за искоренение русского на Украине.

Поэтому хотелось назвать эту статью как-нибудь так: «Не играйте с огнем языковой политики».

Но к счастью вспомнил название известного офорта Гойи, удивительно подходящее к сути разговора.

Оказывается у нас — в российском, слава Богу, Крыму — все еще есть люди, продолжающие воплощать в жизнь старые штампы и стереотипы.

Только недавно мы с трудом отбились от тех, кто вопреки логике жизни и интересам большинства крымчан настаивал на том, что все !!! наши школьники должны !!! в обязательном порядке изучать все три государственных языка нашей республики. Об этой истории следовало бы написать намного подробнее, потому что мало кто знает, как непросто было настоять на принципиальной добровольности для наших сограждан решения вопроса — учить или не учить тот или иной язык. Верю, что со временем имена героев и антигероев это истории станут достоянием социума.

Потенциальное принуждение крымчан  к обязательному изучению все государственных языков происходило под предлогом заведомо неверного тезиса, гласящего, что, якобы, если язык признан государственным, то он автоматически должен изучаться всеми подряд. Более того, если язык имеет тенденцию к исчезновению, то спасать его должны не носители языка, а все жители Крыма.

Я убежден, что мы преодолели этот непростой этап нашей истории после воссоединения, во много благодаря верному определению того феномена, который мы именуем термином «государственный язык».

Государственный язык — это язык взаимодействия государства со своими гражданами.

Точка. Все остальное определяется законами, приказами, постановлениями, разными в разных странах, в разных языковых ситуациях.

Я вспомнил эту историю, которая свежа в моей памяти, потому что сегодня центр спекуляций переместился от понятия государственного языка к еще более непростому  — понятию «родной язык».

Очень часто те социальные группы нашего населения, которые были заинтересованы в превратном толковании понятия государственный язык, сводят понятие родной язык к языку этническому, к языку национальному.

То есть я вот, например, получавший свой первый паспорт в советской Молдавии, родившийся в семье украинцев, по необходимости должен был в качестве родного усвоить украинский. Но нет!!! Мой родной язык — русский. И это типическая ситуация для современного глобального мира, игнорирующего старые хуторские представления. Да и не только современного мира.

Вспомним детей русских дворян, для которых родным становился французский.

Уверен, что также, как у меня, родившегося в семье русскоязычных украинцев, но считающего своим родным русский, у многих наших сограждан родной язык не совпадает с этническим.

Поэтому чиновник с инженерным дипломом, который в одном крымском городе с коротким названием оказались кураторами образования, надеюсь, неосознанно грешит против истины, заставляя всех крымско-татарских детей выбирать в качестве учебного предмета «Родной язык» именно крымско-татарский. Часто вопреки желанию и родителей и самого ребенка. Мало того, что таким образом нарушаются наши законы. Это противоречит самой сути того, что такое родной язык.

К сожалению, определения родного языка, которые бытуют в специальной литературе, достаточно противоречивы. К сожалению, потому что правильное определение очень важная вещь: оно задает правила обращения с объектом определения. Определение верное — мы правильно используем объект и не забиваем гвозди смартфоном. Определение неверное и — беда.

Для того, чтобы стать человеком, то есть социальным, общественным существом, ребенок (есть хорошее слово в украинском языке для обозначения ребенка до начала усвоения языка — «немовля») должен усвоить

Язык Человека. Есть такая абстракция  в науке. Есть Человек — homo sapiens — Человек разумный.

Язык человека существует в виде множества  языков — национальных, диалектов, социальных диалектов. Только так мы можем узнать свойства Языка вообще  — наблюдая, изучая языки конкретные: русский, английский, турецкий, хинди …

Эти частные языки, в свою очередь, существуют в виде множества идиолектов — индивидуальных «языков» своих носителей. Каждый из них — это некий вариант Языка Человека.

И вот теперь вывод — тот язык, посредством которого человеческий детеныш получил доступ к Языку Человека, то есть стал человеком, по сути дела, и есть родной язык.

Это, мне кажется, несложно понять даже чиновнику, курирующему образование, если он нуждается в этом понимании, а не выполняет чей-то политический заказ.

В России родным языкам уделяется огромное внимание. У нас любой имеет право решать, какой язык ему изучать. Добровольно. Не стоит чиновникам нарушать закон и поступать вопреки прямым высказываниям высшего руководства страны.

И еще одно. Родной язык можно определить еще проще. Есть такая штука — антропоцентризм. Он позволяет определить такие неопределимые вещи, как «здесь» и «сейчас». А антропоцентризм говорит: «Это — просто!!! Здесь — это там, где я!!! Сейчас — это в том момент, в котором я нахожусь». Долгое время лингвисты говорили, что у слова «хороший» столько значений, сколько словосочетаний оно может формировать. Дескать, «хороший начальник» — это одно, а «хорошая машина» — совсем иное. На самом деле значение слова «хороший» очень просто — это положительная оценка говорящим. Есть много слов с антропоцентрическим значением. Например, «сосед» — тот, кто живет рядом со мной; или «собеседник» — тот, кто говорит со мной.

Так вот родной язык — это «мой язык». Или — «наш язык». Попросите у человека — родителя или ученика — сказать такую фразу»: «Мой язык — …..!» и вы сразу поймете, какой язык его родной.

Сон разума — страшная вещь. Особенно, если этот сон у человека, облеченного властью. Искалечить людские судьбы можно и  небольшой властью в небольшом муниципальном образовании.